Алексей Авдохин – о великом противостоянии. Алексей Ягудин и Евгений Плющенко росли вместе, долго работали у одного тренера, открыто ненавидели друг друга, но, возможно, это и сделало обоих великими.
Пересечение, изменившее жизнь
Их судьбы навсегда переплелись в 1994-м под крышей питерского дворца «Юбилейный». 11-летний Женя Плющенко только переехал из Волгограда к тренеру Алексею Мишину. 13-летний Алексей Ягудин тренировался у него уже второй год.
Тогда, конечно, никто не думал, что два школьника станут главными ледовыми звездами. Даже сам Мишин, поглощенный работой с Алексеем Урмановым, только что выигравшим Олимпиаду в Лиллехаммере.
Пути Ягудина и Плющенко схожи. Оба росли слабыми и болезненными, мамы привели их на каток в 4 года, а в группу Мишина они попали почти случайно.
В Волгограде закрывалась секция фигурного катания, и тренер Михаил Маковеев (бывший тяжелоатлет) предложил родителям Плющенко, который к тому времени уже входил в юношескую сборную России, отвезти 11-летнего Женю в Петербург.
Одного – денег на съемную квартиру и переезд всей семьи не хватало, поэтому жить Плющенко предстояло в квартире Мишина. Оплату за бесплатные тренировки и жилье талантливым ученикам Мишин назначал одинаковую – треть от будущих гонораров.
Ягудин оказался у Мишина в 12 лет – его первому тренеру Александру Майорову предложили работу в Швеции, а когда родители не отпустили Ягудина вместе с ним, тот порекомендовал его Мишину, у которого раньше катался сам.
Дедовщина
Первое время Мишин обделял вниманием и Ягудина, и Плющенко. Кроме Урманова, рядом катались Олег Татауров и Руслан Новосельцев, им было уже больше 20 лет.
Школьники, в отличие от них, могли бросить спорт в любой момент – Мишин, понимая это, отдавал приоритет состоявшимся фигуристам.
В раздевалке он не появлялся и не знал, какие дикие вещи там происходили. «После одной моей победы парни привели меня в раздевалку, закрыли в шкафчике для одежды и продержали там более часа», – вспоминал Ягудин, как ему доставалось от старших.
С появлением Плющенко Ягудин перестал быть в группе самым зеленым. «Вали в свой Волгоград!» Эту фразу я слышал и от других спортсменов, но от Ягудина чаще всего.
Конечно, я получал от него зуботычины. Как от старшего и более сильного. Причем, как правило, если он меня и бил, делал это исподтишка», – для Плющенко раздевалка в «Юбилейном» долго оставалась тюремной камерой.
Ему прилетало не только от Ягудина. Например, коронной издевкой над молодыми в группе Мишина считался шлепок по телу чехлом от коньков, надолго оставлявшем на коже след со стильной надписью Nike.
Первая схватка на топ-турнире
Уже в ноябре 95-го они впервые вышли друг против друга на юниорском ЧМ в Австралии – через год после переезда Плющенко в Питер.
15-летний Ягудин (для него этот чемпионат не был дебютом, двумя годами ранее он стал четвертым) без проблем выиграл, уже в квалификации исполнив два тройных акселя (самые сложные на тот момент юниорские прыжки).
Плющенко, которому едва исполнилось 13 (свой юниорский ЧМ он выиграет через год без Ягудина) остался 6-м.
За победу в Брисбене Ягудин получил 10 тысяч долларов, Плющенко полторы – первые серьезные деньги, заработанные фигурным катанием.
«Странно, почему я не ощутил восторга?! Наверное, потому, что я целый год вынашивал эту победу и заранее свыкся со столь приятной мыслью», – вспоминал Ягудин.
Его отношение к Плющенко было еще слишком снисходительным, чтобы считать фигуристом, которого необходимо обыграть любой ценой. Это чувство появится позже.
Борьба за внимание Мишина
Во второй раз они сошлись спустя год на этапе Гран-при в Питере. Ягудин, хоть и уступил Урманову, снова оказался сильнее.
Так получилось, что на этапах Гран-при Плющенко с Ягудиным пересекались только в Питере (в 97-м Ягудин тоже выиграет, Плющенко станет вторым) – Мишин постоянно разводил их по разным турнирам.
Ягудин: «Я долго ломал голову над тем, почему Мишин постоянно посылает Урманова и меня на одни и те же состязания. Почему он не дает мне шанса выйти из тени моего старшего товарища?
Наконец, меня осенило: Мишин хотел, чтобы я постоянно проигрывал Алексею! Пока я пытался вырваться из этого замкнутого круга, Плющенко выступал в других турнирах, выигрывал их и набирал силу. Допускаю, уже тогда Мишин видел в Жене своего нового фаворита».
В первой части сезона-1996/97 Ягудин проиграл Урманову три турнира подряд. Это выводило его из себя. Плющенко, наоборот, считал любимчиком Мишина.
Плющенко: «Самые лучшие программы по-прежнему отдавались Ягудину. Ему доставалась лучшая музыка, уделялось больше времени, а я собирал остатки.
Иногда Алексей Николаевич уезжал со старшими, и мы с Ягудиным оставались вдвоем. Если он выехал на лед, и мне непременно нужно было выехать.
Если он делал прыжок, значит я делал каскад из двух прыжков. Я постоянно стремился сделать больше, чем он. Конечно, Алексей злился, он уже видел во мне сильного конкурента. Я это кожей ощущал».
1997/98 – последний сезон вместе
В олимпийском сезоне они встречались на пяти турнирах. И каждый раз Ягудин забирался на одно место выше Плющенко.
Предолимпиский чемпионат Европы в Милане – особая история. Здесь Ягудин впервые в карьере стал чемпионом, а Плющенко упустил шанс прорваться на Игры в Нагано, но это не главное. Тлевший конфликт Ягудина с Мишиным прорвался наружу.
В Милане тренер отобрал у Алексея игровую приставку, запретил общение с фигуристами из других стран, психовал от того, что Ягудин приходил на разминку когда удобно ему, а не Мишину, проверял, во сколько тот возвращается в номер и постоянно ставил в пример дисциплинированного Плющенко.
Ягудин: «Я жил в одном номере с Женей Плющенко. В отличие от Урманова, он почти не разговаривал со мной, а я с ним.
Все наше общение сводилось к формальным фразам типа «доброе утро» или «спокойной ночи». Дело не в том, что мы стали конкурентами. Меня угнетало, что мы были чужими по духу».
Там же в Милане Ягудин узнал от друзей, как Мишин, принимая чьи-то поздравления с победой Алексея и серебром Евгения, пожалел, что не сложилось наоборот. Предсказуемый и организованный Плющенко устраивал Мишина больше взбалмошного Ягудина.
Плющенко: «Я взрослел и догонял Ягудина. Я дышал ему в затылок и наступал на пятки. Алексей Николаевич наконец-то заметил мой потенциал и стал гораздо больше уделять мне времени. Ягудина это нервировало, он раздражался».
Плющенко только исполнилось 15, но он уже спокойно исполнял четверной тулуп. Ягудин впервые прыгнул его на соревнованиях только в 17.
Через месяц Ягудина и Мишина настигло главное разочарование – Олимпиада в Нагано. Алексей ехал за золотом, но стал только 5-м, простыв под кондиционером после короткой программы.
Ягудин: «Сидя рядом со мной после произвольной программы, Алексей Николаевич не сказал ни слова. Когда на табло появились оценки, он ушел, оставив меня одного с моими чувствами. Я знал: он зол на меня за то, что я заболел. Тогда мои отношения с Мишиным зашли в тупик».
Проигрыш Ягудина добил Мишина и тем, что героем Нагано стал Илья Кулик – ученик главной соперницы его жизни Татьяны Тарасовой.
Провал оказался настолько болезненным, что Федерация фигурного катания России затеяла замену накануне послеолимпийского чемпионата мира в Миннеаполисе – выбрала Плющенко, пропустившего Игры-98, вместо Ягудина.
Ягудин: «Мне с трудом верилось, что федерация могла так со мной поступить. Если члены федерации думали, что Евгений может превзойти меня на ЧМ, они заблуждались».
Письмо, составленное в защиту Ягудина на тренировочном катке, подписали все, кроме Мишина. Ситуацию разрулил внезапный уход Кулика в профессионалы – места в заявке хватило и Ягудину, и Плющенко.
На чемпионате не было не только Кулика, но и других призеров Игр-98 – канадца Стойко и француза Канделоро.
Ягудин выиграл, хоть и уступил квалификацию Плющенко, а произвольную американцу Тодду Элдриджу. Этот турнир стал последним, где Ягудин и Мишин были одной командой.
Первая победа Плющенко
Летом 98-го Ягудин узнал, что Кулик уходит от Тарасовой. Такой шанс он упустить не мог. «Я набрался храбрости и позвонил ей в Германию (летом Тарасова уезжала из США, где тренировала фигуристов, в Ганновер к мужу – пианисту Владимиру Крайневу – Sports.ru).
Срывающимся от волнения голосом объяснил свою ситуацию. Татьяна Анатольевна внимательно выслушала, сказала, что сейчас очень устала, и попросила перезвонить через неделю».
Когда Ягудин сообщил президенту Федерации фигурного катания России Валентину Писееву, что хочет попробовать с Тарасовой, услышал: «Попробуешь – больше не выиграешь ни одного старта!».
Плющенко же превратился в главного фигуриста тренера Мишина – Урманов докатывал последний сезон перед уходом в профессионалы, а следующий суперталант у Мишина еще не появился.
Плющенко: «Уход Ягудина от Мишина, из нашей группы, стал для меня полной неожиданностью, шоком. В эту новость я не верил до последнего, пока не увидел, что Ягудина больше нет на нашем катке.
Честно говоря, я обрадовался, когда он ушел к Тарасовой. Очень обрадовался и этого не скрываю». В январе 99-го, наконец, случилась первая победа Плющенко над Ягудиным на серьезном турнире – чемпионате России. Ягудин то поражение не признал, но переживал тяжело.
«Хоть я и откатался неважно, мое выступление было лучше выступления Плющенко. Не могу передать, что творилось со мной, когда Женька занял первое место, обойдя меня и Урманова.
Когда злоба прошла, я вспомнил слова Писеева о том, что не видать мне поддержки, если я уйду от Мишина. Я-то полагал, что это касается лишь моральной или финансовой стороны, но неужели президент федерации имел в виду и судейство?
Писеев и Мишин были хорошими друзьями, и сейчас я убежден – те результаты были предопределены заранее». Ягудин так и не выиграет ни одного чемпионата России в карьере. У Плющенко – 10 побед.
Реванш состоялся уже через две недели – Ягудин выиграл Европу, судить который впервые пригласили арбитров из Северной Америки и Японии. Потом финал Гран-при и чемпионат мира, но именно в том сезоне Плющенко, наконец, вырос в главного соперника.
И уже со следующего штамповал победы над Ягудиным как четверные тулупы. Два чемпионата России, финал Гран-при, два чемпионата Европы, Игры доброй воли и ЧМ-2001 – оба вставляли в программу два четверных прыжка, но для победы их уже не хватало.
Поражения удручали Ягудина и Тарасову, которая лепила новый образ фигуриста – вместо технаря с гениальными прыжками чувственного и артистичного актера на льду.
Ягудин: «Сравнения с Женей стали для меня навязчивой идеей. Он являлся «золотым мальчиком» страны, в то время как я оставался «Мальчишом-Плохишом». Это дико, но постепенно я стал привыкать к тому, что Плющенко становится лидером в нашей очной борьбе».
За эти три года Ягудин поднялся выше только на двух топ-турнирах. Третьим станет Олимпиада в Солт-Лейк-Сити.
Последняя битва
Конечно, Плющенко летел на первые Игры за победой. Все вокруг понимали: он слишком очевидный фаворит в дуэли против Ягудина, а других конкурентов нет.
В команде Ягудина приближались к панике. На 5 из 6 последних турнирах Плющенко катался намного круче, прыжки сыпались (на Играх доброй воли в Австралии, за какие-то месяцы до Олимпиады, Ягудин сорвал четыре прыжка, разбив во время одного голову в кровь), мучил сустав в бедре.
Их отношения с тренером расстроились – дошло до того, что Тарасова прописала Ягудину крепкую пощечину, когда на тренировке за несколько недель до Игр тот отказался делать то, что она хотела.
Спасательным кругом Тарасова придумала приглашение в штаб Рудольфа Загайнова – таинственного психолога с неоднозначной репутацией. «Когда Загайнов только-только начал работать с Ягудиным, поползли странные слухи. Нам писали письма, моей маме звонили и предупреждали: «Сделайте Жене хорошую защиту.
На Олимпиаде его загипнотизируют, сглазят, закодируют», – и действительно, в короткой программе под Майкла Джексона Плющенко упал на первом же прыжке. На любимом четверном тулупе.
Плющенко: «Этот прыжок я знаю как Отче наш. Разбуди меня ночью – и я его прыгну без единой помарки. И вдруг… Выходя на четверной, я увидел силуэт Загайнова.
Он находился как раз напротив меня. Я поймал его тяжелый взгляд. Я очень хорошо оттолкнулся и ровно вылетел. Но потом случилось что-то необъяснимое.
Кто-то словно приказал мне: «Раскрывайся. Иди на приземление!» И я послушался, хотя было еще рано. И до сих пор осталось ощущение, будто меня потащила за собой какая-то непонятная сила».
Плющенко закончил короткую программу только четвертым. По старым правилам это было приговором. Ягудин катал «Зиму» – пожалуй, главный хит в истории коротких программ. Прокат получился безупречным.
Ягудин: «Трибуны замерли, пока я готовил свой первый каскад с четверным прыжком. Я посмотрел в сторону левого угла борта, чтобы убедиться, что не приземлюсь слишком близко.
И наткнулся на колючий взгляд Мишина. Мой бывший наставник стоял у бортика, точно зная, что я вижу его, и не сводил глаз. «Не дождетесь, Алексей Николаевич!» – процедил я сквозь зубы, легко вошел в прыжок и четко приземлился.
В завершение прыгнул тройной лутц как раз в том углу, где стоял Мишин и одарил его беззаботной улыбкой. Когда Плющенко упал в короткой, я подпрыгнул и закричал: «Да! Да! Да!»
Вряд ли эта выходка красит меня, но на карту было поставлено слишком многое, и я не мог, да и не хотел скрывать свою радость. В тот момент я понял, что стану чемпионом».
Теперь произвольную Ягудин мог закончить на одну строчку ниже Плющенко. Ягудину выпало завершать олимпийский финал. После заключительной разминки они с Плющенко ненадолго остались лицом к лицу. Этот сюжет запомнили оба.
Ягудин: «Он сел со мной рядом. На секунду мы взглянули друг другу в глаза. В этот момент я подумал: «Как ты будешь кататься, Женя, не имеет ровным счетом никакого значения, потому что победителем буду я». В произвольной оба звенели.
Финал
После Игр Ягудин полетел на чемпионат мира в Японии, еще не зная, что этот турнир станет для него последним. И тоже выиграл, хотя Плющенко там не было.
В начале следующего сезона Алексей попытался выйти на лед Skate America – но сустав в бедре окончательно отказался в этом участвовать. Позже его придется полностью заменить на титановый протез.
«За пару минут до своего номера я приковылял к судьям и объявил, что выбываю из борьбы», – через 11 лет такой же сценой прервется и карьера Плющенко.
Но тогда Женя остался и в новом олимпийском цикле проиграл только два турнира – финал Гран-при-2004 канадцу Эмануэлю Сандю и чемпионат Европы-2004 французу Бриану Жуберу.
«Конечно, мне было чертовски приятно, когда Жубер обыграл Плющенко», – Ягудин помог Жуберу, согласившись в конце 2003-го стать его консультантом и постановщиком программ. Он ушел с любительского льда, но дрался с Плющенко другим способом. Это вошло в привычку.
Олимпиада в Турине превратилась в сольник Плющенко – наверное, еще никогда один фигурист настолько не превосходил остальных.
«Узнав номер телефона Жени у одного из его агентов, я послал ему эсэмэску со словами: «Поздравляю, ты это заслужил!» И еще добавил фразу о том, что сбылась его мечта, я-то знаю, что значить победить на Олимпиаде.
Ответа не последовало», – сразу после Турина Плющенко ушел со льда. До следующей Олимпиады. Потом еще до одной.
Летом 2007-го Плющенко и Ягудин почти одновременно объявили о возвращении в любительский спорт и подготовке к Играм-2010 в Ванкувере.
Получилось только у одного – Алексей так и не восстановил прыжки после операции. Но соперничество продолжилось – оно не могло закончиться так просто.
Оба стали лицами ледовых шоу – Ягудин включился в команду Ильи Авербуха, Плющенко после Турина организовал собственный коммерческий тур.
«Несомненно, самый сильный тур – Авербуха. Детище Плющенко я считаю классом ниже, чем у Ильи», – эта драка за лидерство в индустрии ледовых постановок, начавшаяся 10 лет назад, и сейчас в горячей фазе.
Например, два года назад по стране ездило два ледовых «Щелкунчика» – один с Ягудиным в главной роли, другой с Плющенко.
В 2006-м они столкнулись на съемках первого телешоу «Звезды на льду» – Плющенко после победы в Турине пригласили ведущим, Ягудина просто участником.
Плющенко: «Некоторые пары откровенно вытягивали. Например, телеведущей Оксане Пушкиной опасаться было нечего, ведь она каталась с любимым учеником главного судьи этого шоу Татьяны Тарасовой».
Евгения ужасно задело, когда в конце проекта его заменили на Ягудина. Говорят, это было условием Тарасовой и Ягудина, который через 7 лет сам станет ведущим 4-го сезона «Ледникового периода».
В конце 2007-го Плющенко и Ягудин презентовали автобиографии – практически синхронно. Писали больше не о себе – Плющенко на страницах Ягудина упоминался 90 раз, Ягудин у Плющенко – 49.
В 2010-м, когда Плющенко вернулся ради Олимпиады в Ванкувере и проиграл американцу Лайсачеку, вся страна негодовала от судейского решения, собирая деньги на альтернативную медаль для Евгения.
Ягудин: «Плющенко – молодец, что вернулся. Но в его поступке не вижу ничего героического. Он хотел вернуться на лед и завоевать золото. Не получилось.
После выступления и он, и его тренер сетовали на несправедливость. Но коль ты возвращаешься в спорт, то должен играть по тем правилам, что есть сейчас. И якобы несправедливое судейство тут не причем».
В 2014-м, когда Плющенко еще раз возвратился на лед за медалью в командном турнире Сочи, его главным критиком снова стал Ягудин:
«У Плющенко была лишь одна цель – выиграть благодаря другим. Это был абсолютно неспортивный поступок, и очень жаль, что из-за него пострадали молодые фигуристы Максим Ковтун и Сергей Воронов. Они бы тоже могли стать олимпийскими чемпионами в командном турнире».
После Сочи Плющенко понадобилась операция на позвоночнике, но разговоры о новом появлении на любительском льду стихли только весной 2017-го, когда он все-таки объявил о завершении карьеры. Три года до этого он числился в сборной, выступая в шоу.
Теперь Плющенко – тренер в собственной академии «Ангелы Плющенко», а в его учениках Александра Трусова.
Ягудину тренерские эксперименты с Жубером и Андреем Грязевым наскучили довольно быстро – стоять у бортика ему неинтересно уже полтора десятка лет.
Точек пересечения Плющенко и Ягудина осталось слишком мало. Даже их дети никогда не продолжат борьбу отцов на льду – у Плющенко два сына (от Марии Ермак и Яны Рудковской), у Ягудина (его супруга фигуристка Татьяна Тотьмянина) – две дочери.
Разве что в парах. У них все меньше общего настоящего. Но общее прошлое когда-нибудь сведет их вместе. Вот увидите.
